Дмитрий Евдокимов - Бретер на вес золота [litres]

Ознакомительный фрагмент

– Уходим-уходим, – как только разговор повернул в слишком уж опасное русло, крепыш решил ретироваться.

– И не попадайтесь мне на глаза, иначе я за себя не ручаюсь!

Вместо слов благодарности трактирщик долго и сбивчиво пытался поведать мне, какой опасный человек этот Кривой Нэш. И вся Монтера дрожит при одном лишь звуке его имени. Ну, насчет всей Монтеры – это он явно преувеличил. Я вот, к примеру, как ни напрягал память, но так и смог вспомнить про такого. Купцы, с которыми я работал, упоминали как-то вскользь, что платят кому-то «за спокойствие торговли» в столице, но никаких имен не называли. Опять же – относились они к этому совершенно спокойно, из чего можно сделать вывод, что плата эта была небольшой.

Жерар выглядел подавленным и был непривычно мрачен. Его руки то и дело непроизвольно тянулись к шее, словно снова и снова пытались проверить: не повредил ли ее чудовищный захват Носорога.

Как бы то ни было, но я наконец-то получил свой завтрак и отправился наверх – зализывать душевные раны и преодолевать плохое настроение.

10

Несмотря на то, что желудок мой наконец-то был удовлетворен и не грозил мне больше голодным обмороком, настроение не спешило улучшаться. Погода тоже была под стать настроению: весь небосвод затянуло серыми тучами, моросил мелкий дождь, деревья сгибались под порывами ветра. Глядя сквозь грязное стекло на трактирный двор, я вяло удивлялся такому казусу природы – ведь еще вчера вечером ничего не предвещало непогоды, напротив, были все признаки приближающегося лета. И вот – такой подвох. Что же будет дальше? Это мои мысли уже от непогоды плавно перенеслись на мое собственное незавидное положение. Чувствуя, что дальше опять последует сеанс самобичевания и вздыхания над упущенными возможностями более хитро подать обществу свое новое положение, я решил пресечь это на корню.

До времени наибольшего наплыва посетителей в трактир оставалось еще не менее пяти часов, которые я мог потратить по своему усмотрению. Вот и решил воспользоваться этой возможностью. Закутавшись в плащ и нахлобучив поглубже шляпу, отправился в сторону набережной – вид волнующегося моря меня всегда успокаивал.

Исходя из названия Второй Ремесленной улицы логично было бы предположить наличие в городе еще нескольких Ремесленных улиц с другими порядковыми номерами или, как минимум, хотя бы Первой из них. Однако это было так же неверно, как и то, что на улице проживали одни ремесленники. Монтера активно росла и расширялась последние лет двести, и короли Эскарона никогда не жалели денег ни на перестройку улиц, ни на переселение граждан из сносимых строений. Когда-то в нашей столице, как и во многих других городах, гильдии цеховиков селились компактно, то есть существовали целые кварталы кузнецов, сапожников, столяров, краснодеревщиков и прочих ремесленников. Но потом один из предков нынешнего монарха решил наказать старост гильдий за взвинчивание цен. Под предлогом расширения центра города ремесленные кварталы были снесены, а мастера расселены на новых улицах вперемешку. Всего Ремесленных улиц было задумано шесть, по три в западной и восточной частях города. Но построить успели только две из них – Монтера в те годы так стремительно расширялась, что планы застройки изменились прежде, чем удалось реализовать предыдущие. Первая Ремесленная, не просуществовав и тридцати лет, попала под очередную перестройку и была поглощена Весенним бульваром. Вторую Ремесленную спасло то, что в свое время она строилась на самой восточной окраине города и ни один из рукавов Солы ее не пересекал. Места тогда еще было предостаточно, и новые улицы сразу делали широкими. Хорошие мастеровые быстро богатели, а домовладения не очень хороших мастеров быстро сменили хозяев на богатых купцов или лавочников. Ну, а поскольку народ тут собрался не бедный, то большинство домов давно уже были перестроены из деревянных в каменные и мостовая замощена булыжником. Со временем и большинство ремесленников устроили в первых этажах домов собственные лавки и улица окончательно приняла вид скорее улицы лавочников, нежели ремесленников. Но название никто не удосужился изменить, а посему так и называлась – улица Вторая Ремесленная.

Дождь и не думал прекращаться, наоборот, припустил еще основательнее. Словно ждал, когда я покину защиту надежного крова «Серебряного оленя». Обгоняя меня, по мостовой спешили в сторону моря грязные потоки воды. Редкие прохожие старались пробираться вдоль стен домов, куда еще не успела добраться дождевая река. Чья-то карета с нахохлившимся на козлах кучером и несчастным, насквозь мокрым форейтором неспешно прокатилась прямо по центру улицы. Видимо, кучер получил приказ двигаться так медленно, чтобы не залить водой из луж и так обремененных борьбой со стихией пешеходов. Было удивительно, что кто-то из благородных господ подумал о простых людях. Восприняв это как хороший знак для меня, я еще решительнее направился сквозь непогоду к намеченной цели.

Но, успев пройти всего полквартала, столкнулся с неожиданным препятствием в виде своего же левого ботфорта, давшего солидную течь.

– Вот и спустили вас, месье Орлов, быстренько с небес на грешную землю. И ткнули практически лицом в самую грязь, – произнес я сам себе, задумчиво разглядывая так не вовремя прохудившуюся обувь.

М-да. Денег на новой работе я еще не заработал, а без исправных сапог уже остался. Может, это провидение намекает мне на ненужность прогулок под дождем? Ну-ну, самому смешно. Просто нужно лучше следить за обувью.

Оторвавшись от созерцания своих ботфортов, я тут же уперся взглядом в вывеску, красовавшуюся на одном из домов с противоположной стороны улицы: «Венсан Лурье. Изготовление и ремонт обуви».

– Хм, – усмехнулся я и сунул руку в карман, чтобы убедиться, что та мелочь, которая осталась у меня в результате экономии платы за жилье, никуда не исчезла, – что ж, попробуем.

Вновь вернувшись к мыслям о предначертанности свыше некоторых людских шагов, я, окончательно промочив ноги, перешел улицу прямо через бурлящий мутный поток и толкнул дверь жилища мастера Лурье.

– Что же за улица у вас такая? Что вы все тут такие непонятливые?

– Да вы тоже сообразительностью не отличаетесь! – едва войдя в лавку обувщика, я был вынужден сразу же потянуть из ножен шпагу.

Мои старые знакомые – Крепыш и Носорог, по всей видимости, продолжали свою пропагандистскую миссию. Об этом лучше всяких слов свидетельствовал вид сидевшего на полу невысокого черноволосого мужчины примерно сорока лет от роду. Левой рукой он зажимал расквашенный нос, а правой лихорадочно шарил в одном из множества карманов своего рабочего фартука. Картину дополнял стоявший у раскрытой двери во внутренние помещения со шваброй наперевес молодой парнишка, имевший несомненное фамильное сходство с получившим оплеуху от Носорога мужчиной. Сам головорез был застигнут мною на полпути между сидящим на полу хозяином лавки и его воинственно настроенным сыном.